29 мая в РАН пройдёт третья сессия конференции в защиту Академии наук. 26 мая организаторы этого мероприятия дали пресс-конференцию, на которой рассказали о проектах новых документов по реформированию РАН, о том, что, похоже, вскоре ждёт отечественную науку и о том, как представляют реформу сами учёные. В пресс-конференции принимали участие академик РАН Александр Кулешов, академик РАН Валерий Рубаков, заместитель директора Института географии РАН Ольга Соломина, ученый секретарь Совета молодых ученых РАН Анна Щербина, научный сотрудник ФИАН, член Центрального совета профсоюза работников РАН Евгений Онищенко.
Главный научный сотрудник Института ядерных исследований академик Валерий Рубаков: Затишье в реформе РАН закончилось
– Конференция в защиту Академии наук впервые собралась в августе 2013 года и объявила себя постоянно действующим органом, сейчас собирается третья её сессия.
Предшествующие два года были относительно спокойным временем для научных сотрудников, поскольку реформа РАН несколько затормозилась – ФАНО в эти годы только начинало свою работу.
Однако в последнее время появился ряд проектов очень важных документов – в частности, «Программа фундаментальных исследований Российской Федерации» и «Методические рекомендации по распределению госзаданий». Если они будут приняты, произойдёт переворот в организации науки и жизни научных исследователей. Например, в «Программе» предусмотрен некий Координационный комитет, который будет иметь полномочия перераспределения ресурсов.
Сейчас финансирование Академии делится на базовое и грантовое. В дальнейшем, согласно Рекомендациям, доля конкурсных исследований должна увеличиться. Но отсутствие базового финансирования означает, что некоторые научные подразделения в принципе должны исчезнуть.
Цели реформы государством до сих пор не озвучены, и есть основания полагать, что для РАН её последствия будут печальны, тем более, что есть ряд вузов и других неакадемических организаций, которые с удовольствием приберут к рукам научные институты.
Член Центрального совета профсоюза работников РАН Евгений Онищенко: Щедрые обещания – стоит ли верить?
– Профсоюз сделал экспертизу некоторых опубликованных документов, чтобы понять, как предлагаемая реформа будет выглядеть в цифрах.
Сейчас научно-исследовательские институты получают субсидию на выполнение госзадания. Эти денег хватает на выплату зарплат сотрудникам и на коммунальные услуги. На остальное – в том числе на оборудование для научных исследований деньги выделяются по конкурсу.
В будущем Миннауки предлагает изменить порядок финансирования.
15% средств будет выделяться на финансирование сотрудников, достигших в работе значительных результатов. 60% – на конкурсное финансирование подразделений.
При этом минимальная зарплата успешного научного сотрудника прописана в документа как «превышающая средний заработок по региону не менее чем в четыре раза». Для Москвы сейчас это – около 250 тысяч рублей. В настоящее время среднестатистический научный сотрудник-москвич получает 30 тысяч. Заработок сотрудника конкурсного подразделения вычисляется сложнее, но тоже должен составить порядка 70 тысяч.
Всего при сохранении нынешней численности исследователей на одну только зарплату у ФАНО должно уходить порядка 120 миллиардов рублей в год, а с учётом содержания исследовательской базы, коммунальных услуг и услуг ненаучного персонала – около 250 миллиардов рублей в год.
Вместе с тем, мы знаем, что реально бюджет ФАНО в нынешнем году составил 83 миллиарда рублей. То есть, вероятно, чтобы вписаться в эту сумму, число научных сотрудников в стране в ближайшие годы будет сокращено втрое, а то и вчетверо.
Кроме того, очевидно, что регламенты проведения научных конкурсов с учётом специфики различных институтов, порядок решения трудовых конфликтов должны быть тщательно проработаны. Но эта работа не проводилась и не начиналась вообще.
В то же время даже подготовленный текст Рекомендаций содержит явные юридические ошибки. И него видно, что составители не знакомы со спецификой вопроса.
Более того, местами Рекомендации очевидно не соответствуют Трудовому Кодексу. При их введении неизбежен многомесячный коллапс, необходимый для того, чтобы состыковать оба документа. И это всё притом, что Рекомендации писались два года – с момента основание ФАНО. Понятно, что никакая быстрая доработка этого документа, как нас сейчас хотят уверить, невозможна и проведена не будет.
Директор института проблем передачи информации академик Александр Кулешов: Невозможно оценить реформу, цели которой не озвучены
– Представленные проекты документов таят в себе огромные опасности. И нельзя сказать, что на наши сигналы об этом никто не реагирует. С нами охотно встречаются представители ФАНО и Минобра. И дальше… ничего не происходит.
Нельзя сказать, что никакая работа не проводилась совсем. Например, с участием учёных ФАНО разработало порядок экспертной оценки научно-исследовательских институтов. Он не идеален – просто потому, что нельзя вписать в одни рамки 750 разных институтов. Но его… никто не применял. ФАНО ограничилось оценкой имущества Академии. Хотя, казалось бы, вступая в управление незнакомой областью, логично оценить, что у тебя там есть.
Особая сложность состоит в том, что государство до си пор не озвучило цели реформы – отсюда невозможно оценить и её качество. Ведь невозможно поверить, что конечной целью глобальных научных реформ в стране является достижение 2,44% суммарного мирового объёма научных публикаций, как это было озвучено Президентом Владимиром Путиным.
Везде в мире наука самоуправляема, потому что, поверьте, ни один футуролог не в состоянии точно предсказать, что нам понадобится завтра. Государство же платит за научные исследования в том случае, если они проводятся квалифицированно.
Нужно было провести оценку интеллектуального потенциала институтов, а дальше для реформы нужны цели. Разумеется, государство может вмешиваться в ход развития науки, у него цели свои. Основная проблема в том, что сейчас государство никак не может сформулировать, что же именно оно от науки хочет.
Разумеется, цели научной реформы где-то сформулированы и существуют. Но донести их до учёных – не получается. А в СССР порядок такого донесения был.
Итог всех этих рассуждений можно сформулировать следующим образом:
— наука должна иметь механизм самоуправления и развиваться сама;
— государство должно сформулировать свои цели и мотивировать исследователей заниматься изучением каких-либо особо интересных ему областей.
Должен оставаться ряд фундаментальных исследований, вмешиваться в которые нельзя вообще. Для оценки прочих нужно создать Экспертный совет.
Заместитель директора Института географии РАН Ольга Соломина: 800 миллионов – на бумажки, 5 миллионов – на исследования
– Наука подобна дереву. Как дерево нужно постоянно удобрять и поливать, на содержание науки нужно направлять стабильный процент ВВП. Нужно быть уверенными, что основные структурные подразделения и научная база сохранятся. Нельзя ждать эффекта от вливаний в науку немедленно. Иначе это очень напоминает анекдот про чукчу, который сегодня посадил картошку, а завтра выкопал, «потому что очень кушать хочется».
Да, в науке должны быть грантовые исследования. Для этого нужны научные фонды. И наша беда в том – что у нас их, по сути, три – РФФИ (Российский фонд фундаментальны исследований), РГНФ (Российский гуманитарный научный фонд) и Фонд содействия отечественной науке. Суммы, которые идут через первые два – невелики, гранты последнего – солидны, но немногочисленны.
Во все странах мира есть ещё частные фонды, но у нас их крайне немного. Только что, по сути, умер фонд «Династия». А у них были очень интересные программы поддержки молодых учёных, получением которых молодёжь гордилась. И они же издавали 95% научно-популярной литературы в стране.
Да, в Академии есть некоторый балласт кадров. Но я бы предложила такое решение: пусть на каждого сокращённого научного сотрудника ФАНО сокращает одного чиновника. Думаю, тогда мы быстро придём к паритету.
Кроме того, отчётом научного сотрудника должны быть его публикации и его аспиранты. А что происходит у нас?
Вчера я видела проект подготовки отчётности научного сотрудника за базовое финансирование. Полное название этого документа нельзя ни воспроизвести, ни понять. Но главное даже не в этом.
Грант, на который был составлен этот проект, составил 800 миллионов рублей. Для сравнения – самый большой грант, который когда-либо получала рабочая группа Института географии – 5 миллионов.
Ответы участников пресс-конференции на вопросы журналистов
– Представителей каких организаций вы ждёте на конференции в защиту РАН?
– На конференцию приглашён премьер-министр Дмитрий Анатольевич Медведев, руководство ФАНО, заместитель Министра образования и науки Людмила Огородова, Президент РАН Владимир Евгеньевич Фортов.
На сегодняшний день на конференции зарегистрировалось более тысячи человек и заявлено 37 коротких докладов. По результатам конференции будет принята резолюция.
– Контактируете ли вы с какими-то рабочими группами в правительстве, чтобы донести до них ваши проблемы и необходимый объём финансирования?
– Увы, всё, что касается денег, в правительстве составляет табу. При принятии бюджета наши поправки тоже игнорируются.
Ведь на самом деле проект программы поддержания ведущих исследований, предложенный учёными, есть в РАН ещё с 2005 года. Цена вопроса при этом – около 10 миллиардов рублей в год, это – ничто по сравнению с гигантскими проектами ФАНО и найти такие деньги в стране – несложно.
К сожалению, до правительства Минобр доносит позицию учёных однозначно: как будто ничего, кроме «оставьте нас в покое», мы не говорим.
– Возможна ли интеграция научных институтов и вузов, о которой так много говорилось?
– Научные сотрудники, несомненно, могут и должны преподавать. Но опыт показывает, что передача научного подразделения в вуз быстро приводит к его гибели. Невозможно заниматься наукой, если при этом у тебя 20 часов горловой нагрузки в неделю. В США такая нагрузка – не больше двух часов.
То, что наука в некоторых странах делается в университетах, — тоже миф. Даже в США параллельно с университетами существует 17 национальных лабораторий, которые вообще не связаны с системой образования. В каждой из них работает от тысячи до пятнадцати тысяч человек. Суммарно это больше нашей РАН.
– В чём, по-вашему, состоит смысл реформы?
– На самом деле, мы уже представляем, что с нами произойдёт. Подобная реформа только что проведена в образовании и здравоохранении. В вузах это закончилось увольнением всех совместителей. А оставшиеся преподаватели от нагрузки стонут. При этом деньги в вузах распределяются крайне неравномерно.
– Чем опасно конкурсное финансирование?
– Оно не должно подменять собой базовое. В противном случае, скорее всего, это ударит, в первую очередь, по региональным научным центрам, которым будет сложно тягаться со столицами.
И потом – начнётся дикое лоббирование. Кому нужен конкурс «у кого крыша лучше»?
– Какая наука нам вообще нужна?
– Я не думаю, что система академически институтов будет полностью сломана. Сейчас с помощью заинтересованного государства она вполне может подняться с колен. Если же её уничтожат – на пустом месте возникать будет нечему.
Я не думаю, что изменения в науке нужны прямо сейчас. В конце концов, если нам нужна вузовская наука, давайте посмотрим, как будут работать новооснованные федеральные университеты. В конце концов, может быть учёные туда сами побегут. Но пока этого что-то не видно.
И никто не говорит, что реформа отечественной науке не нужна вообще. Проблема в том, что учёные – это люди головы, а чиновники – люди карьеры. Когда вторые начинают управлять первыми, возникает порядок, ведущий к хаосу.
Источник: сайт Pravmir.ru
