Меняя научную политику, необходимо опираться на опыт лучших отечественных структур, а не копировать зарубежные модели, уверен заместитель по науке руководителя Отделения оптики Физического института Российской академии наук, председатель профкома ФИАН, доктор наук Сергей Савинов. По просьбе «Поиска» он оценил предложения министерских советов по организации работы институтов РАН под руководством нового федерального агентства.

— Сергей Юрьевич, известно, что ФИАН активно сопротивлялся развалу РАН. К ученым не прислушались, закон принят. Считаете ли вы процесс необратимым?

— Да мало ли ерунды у нас принимается! Уверен, что этот странный и бессмысленный документ непременно будет отменен. Вот только что будут говорить своим внукам люди, которые его проталкивали или за него голосовали? Разговоры о том, что хотели как лучше, не пройдут: их предупредили о результатах. Голодец, видите ли, заявила, что берет на себя ответственность. Да она не понимает ни что такое наука, ни что такое ответственность! Чтобы продавить законопроект, высшие чиновники вылили тонны грязи на РАН, на людей, которые являются интеллектуальной элитой государства. Как после такой дискредитации молодежь будет относиться к науке, труду ученого?

— Теперь сотрудникам академических институтов придется существовать в новых условиях, как-то к ним приспосабливаться…

— К сожалению, это так. Многое будет зависеть от того, как мы себя поведем. По сути, это проверка нашего внутреннего единства. Как известно, в истории отечественной науки был страшный эпизод с разгромом генетики. Но ведь в основе там лежал внутренний конфликт, который власть использовала в нужный момент. А вот попытка примерно такое же безобразие учинить в физике провалилась.

У нас в ФИАН всегда было много сильных ученых, крупных организаторов науки, нередко возникали напряжения. Право директора принимать решения в таких ситуациях держалось только на его научном авторитете. Трудно представить, как чиновники будут руководить институтами. Это же надо квалификацию иметь, быть на голову выше, чем остальные.

— Реформаторы обещают многоступенчатую систему выборов директоров институтов, включающую участие научных коллективов.

— Боюсь, что это только слова. Как все происходит на деле, мы видим на примере ИТЭФ: во главе поставили бывшего функционера Минобрнауки, и институт стало лихорадить. Когда чиновнику дают право окончательного решения, он им обязательно воспользуется по своему усмотрению, не советуясь с общественностью. Как будут относиться к нашему мнению, нам продемонстрировали в ходе спецоперации по уничтожению РАН.

— Значит, в реальность расписанных министерскими советами демократических процедур вы не верите. А как вам другие их идеи, положенные в основу новой модели института РАН?

— Прежде чем оценивать их предложения, хотел бы понять: кого представляют эти люди. Там, например, есть сотрудник ФИАН. Но институт его в совет не делегировал. Если его взяли как частное лицо, пусть так и пишут: ученый такой-то. Зачем говорится, что он работает в ФИАН? Если вы хотите собрать представителей институтов — обозначьте механизм выборов, если хотите удобных советников — не упоминайте наши НИИ. Это как в науке: вы можете публиковаться в любом журнале, но, если пишете институтскую аффилиацию, статья должна пройти экспертизу в НИИ. И еще одно замечание по поводу состава этих советов. В одном из них были такие яркие личности, как нобелевский лауреат Жорес Алфёров и академик Владимир Фортов, но они вышли в знак несогласия с оскорблениями министра в адрес РАН. И оказалось, что в этом нет никакой трагедии: единственного живущего в России нобелевского лауреата немедленно нашли кем заменить. Ну, и какое может быть отношение к такому совещательному органу?

— Оцените предложения по существу. Чем плох, например, международный аудит?

— Придумавшие это люди абсолютно оторваны от реальности. Я даже не буду затрагивать вопрос о работах по оборонной тематике. Но ведь многие академические институты выполняют договоры и с серьезными гражданскими предприятиями. Кто подпустит международных экспертов к промышленным секретам? Там тайны почище военных: это для фирм — вопрос жизни и смерти.

— А что вы можете сказать по поводу обозначенных кадровых решений: ограниченное число постоянных ставок, остальные позиции — временные и работа по грантам-контрактам?

— Мне интересно, как предложения экспертов Минобрнауки соотносятся с Трудовым кодексом. По-моему, они этим вопросом даже не задавались. И еще есть такое чувство, что эти люди не работали в нормальных научных командах и не решали серьезные задачи. Они не понимают, что лаборатория начинается не с постоянной ставки, а с семинара, у них даже слова такого в бумагах не проскакивает. Они совершенно не думают о творческом климате в коллективе. Как люди будут работать, боясь ошибиться, зная: чуть что не так — вылетишь с треском? Если человек не получил грант, его что, выгонять? А если потом придет заказ на исследования, где искать, как возвращать?

— Авторы новой модели предлагают западные подходы к созданию конкурентной среды и борьбе с «балластом».

— Меня хотят убедить, что в зарубежных научных организациях «все по конкурсу», нет клановости, групп интересов? Работал на Западе не один год и знаю, что все это там развито еще сильнее, чем у нас. А отдача на рубль вложений в России не хуже, чем в странах — научных лидерах: значит, балласт не зашкаливает.

Есть более важные вещи, в частности атмосфера в коллективе. Ученый должен чувствовать себя уверенно и комфортно, коллег своих должен уважать. Но, видимо, для людей, которые подрядились реформировать РАН, эти понятия — пустой звук. То, что они других не уважают, сомнения ни у кого не вызывает. Но они и себя не способны оценить адекватно, раз с легкостью взялись за задачу, не понимая всей ее сложности и не имея соответствующей квалификации.

Поражает и нежелание обсуждать серьезные проблемы с профессионалами, я не говорю о субъективно отобранных «экспертах». ФИАН — старейший академический институт с серьезными заслугами перед страной. У нас сложилась и успешно работает своя модель управления научным процессом. Приходите к нам, посмотрите, поучитесь, давайте поговорим, услышьте критику. Ведь как любая научная статья попадает в печать? Она проходит обкатку на семинаре, где автору указывают на ошибки и неточности. Грамотный человек слышит критику, исправляется, доводит работу до ума.

— То есть вы не считаете, что ситуация в академии была катастрофической, требующей немедленных реформ?

— Реформы надо готовить, и на них надо иметь право. Убедите нас на положительных примерах, покажите, что вам удалось. Правительство и министерство воплотили декларируемые ими принципы, организовав Роскосмос, «Сколково», РОСНАНО, новый Курчатовский институт. Академия там не мешала, а вот достижений не наблюдается, кроме успехов в «распиле» государственных средств. За что чиновники ни возьмутся — все разваливают: ракеты у них не летают, олимпийские факелы гаснут. В сфере фундаментальной науки катастрофу я вижу в одном: в этих условиях нам не преодолеть разрыв поколений. Если мы не остановим творящийся произвол, молодежь не будет оставаться в науке и стране.

Беседу вела Надежда ВОЛЧКОВА.

Источник: газета «Поиск»