Наталия Куракова, директор Центра научно-технологического прогнозирования РАНХиГС
Первый конкурс Российского научного фонда (РНФ) собрал 11750 заявок на 700 грантов. Можно порадоваться за научное сообщество, получившее доступ еще к одному источнику финансирования исследований. Впрочем, финансирование получит лишь один из 12–16 претендентов. И здесь можно только посочувствовать РНФ: отобрать победителей при таком раскладе – чрезвычайно трудная задача.
Она осложняется размытостью главного критерия отбора – «соответствие мировому уровню исследования».
Что подразумевает фонд под «проектами мирового уровня»? Соответствие их тематики самым динамично развивающимся направлениям исследований мировой науки или наличие у авторов высокоцитируемых публикаций в международных журналах? Или речь идет о намерении авторов получить результаты, которые будут опубликованы в рейтинговых журналах и удостоены высокого цитирования? Однако трудно представить себе конкурсную заявку, которая не содержит утверждений о конкурентоспособности научных заделов, имеющихся у авторов. Но тогда, как и по каким формальным, понятным и принимаемым научным сообществом критериям можно сделать этот отбор?
Выделять приоритетные для финансирования направления с каждым годом становится все сложнее не только в России, но и во всех странах развитой науки. Слишком велик поток научно-технической информации, лавинообразно нарастающий год от года. Поэтому Национальный научный фонд США (NSF) совместно с Национальными институтами здоровья (NIH) в 2012 году инициировал межведомственный проект Core Techniques and Technologies for Advancing Big Data Science and Engineering (BIGDATA) с бюджетом 10 миллионов долларов. Он направлен на «развитие ключевых научно-технологических подходов к сбору, управлению, анализу и визуализации информации из объемных, распределенных и гетерогенных источников, что позволит ускорить процесс научных открытий и инноваций; привести к появлению новых областей исследований».
Но пока новые инструментальные подходы еще не сформированы, развитые страны используют в своей повседневной практике три аналитических инструмента, позволяющих определять актуальный уровень и перспективы развития мировой науки.
Речь идет об аналитической базе данных «Essential Science Indicators» (ESI) и аналитических веб-приложениях к Web of Science – InСites (Thomson Reuters) и к Scopus – SciVal Spotlight (Elsevier). Все три сервиса основаны на разной методологии оценки результатов исследований, но каждый из них позволяет в той или иной степени формализовать статус «исследования мирового уровня». ESI анализирует высокоцитируемые публикации (Highly Cited Papers) на основании анализа именно этого сегмента публикаций выделяет тематические направления, соответствующие передовому рубежу современных исследований – фронты исследований (Research Fronts). В InCites разработана система средневзвешенных показателей, позволяющая произвести бенчмаркинг по отношению к среднемировому уровню. Иными словами, результаты мирового уровня могут появиться только в продуктивной научной организации, у которой показатель нормированной оценки цитирования в определенной научной области выше единицы. Наконец, SciVal Spotlight определяет уникальные тематические области или «компетенции», активно развиваемые в мире, а также позволяет оценить степень участия организации в их формировании.
Но как с использованием этих сервисов можно устанавливать соответствие «мировому уровню исследований» в России, если 90% научных публикаций пишутся на русском языке и миром не оцениваются, т.е. признанные в мире критерии соответствия мировому уровню применимы лишь для небольшой части национальных исследований.
А если уровень исследований России нельзя сравнивать с уровнем США, Китая и Великобритании, то зачем использовать критерий «мировой уровень»?
Так или иначе, но проекты отбирать придется. Эта сложнейшая работа легла на плечи большого корпуса экспертов РНФ (около 3 тысяч ученых). Чтобы оценить конкурентоспособность отечественных исследований в мировом научном контексте, необходимо этим контекстом владеть, а для этого знакомиться с десятки тысяч публикаций и патентов. Например, каждый год в течение последних пяти лет Web of Science индексирует более 200 тысяч статей по клинической медицине и десятки тысяч по отдельным направлениям медицинской науки. Так, если эксперт в области клинической неврологии последние 5 лет читал по 2 статьи ежедневно в течение 5 рабочих дней каждой из 50 недель года, он ознакомился лишь с 1% (!) из написанного мировым профессиональным сообществом за 2008–2012 гг. А ведь еще есть тысячи патентов в год. Как, не обозрев весь этот объем нового знания, наделять результаты статусом «мирового уровня»?
Вопросы обоснования выделения приоритетного финансирования на научные исследования сами по себе сегодня становятся мейнстримом направления «экономика науки», поскольку остро стоят во всех странах развитой науки. Широкое обсуждение вызвала статья государственного секретаря по научным исследованиям Испании К. Велы, которая считает, что средства государственного бюджета должны «поддерживать лишь самые конкурентоспособные проекты, приносящие ощутимые плоды или имеющие реальные перспективы, которые подтверждаются промежуточными результатами».
С такими подходами не согласны канадские исследователи Жан-Мишель Фортен и Дэвид Карри из Оттавского университета. Они доказывают, что стратегии финансирования науки, нацеленные на диверсификацию поддерживаемых проектов, а не поддержание лучших, гораздо продуктивнее.
Канадские ученые делают вывод о невозможности предсказать важное открытие или добиться конкретных результатов с помощью целевого финансирования. Ученые обнаружили, что два небольших гранта увеличили количество часто цитируемых статей на 20% больше, чем один крупный грант.
Скоро мы узнаем о результатах конкурсного отбора в РНФ. И тогда представится возможность проанализировать их с точки зрения мирового научного контекста. Однако уже сейчас можно говорить о том, что необходимо организовать систему информационной поддержки принятия экспертных решений, чтобы сделать процесс отбора проектов максимально объективным. Система сможет предоставить экспертам совокупность количественных или однозначно трактуемых показателей развития того или иного научно-технологического направления. Например – динамику публикационной и патентной активности в мире, количество новых фронтов исследований, показатели цитируемости организаций и научных коллективов-лидеров, данные о нормированном цитировании, расшифровки концепций патентов технологических драйверов и т.д. Иными словами, эксперт получает научный ландшафт, в котором сможет определить место рецензируемого проекта.
И, конечно же, необходимо более четко формализовать понятие «проект мирового уровня» применительно к российским реалиям. На наш взгляд, правильно выделить три типа «проектов мирового уровня»:
– проекты по новым, динамично развивающимся направлениям, получившим, как, например, оптогенетика, статус «прорыва десятилетия», по которым у российских исследователей пока нет научных заделов мирового уровня и высоких показателей цитируемости статей, но уже получены первые результаты;
– проекты, поданные российскими исследовательскими группами, в состав которых входят ученые с высокой публикационной активностью в интернационализированном сегменте научных публикаций мира;
– проекты, поданные российскими исследовательскими группами, не имеющими значимого числа публикаций, проиндексированных в международных индексах цитирования, однако ведущих разработки по темам, отраженным в динамично развивающихся фронтах исследований.
Такая формализация критерия «проект мирового уровня», как нам представляется, не только сделает процедуру конкурсного отбора для грантового финансирования более прозрачной, но и послужит стимулом к выбору актуальной тематики исследований, к анализу научной информации и изучению мировых подходов и методик в этой области.
Источник: STRF.ru